1916 год. На фронтах Первой мировой войны уже много месяцев длилась бесконечная окопная война. Атака, шквал неприятельских пуль и снарядов, тысячи убитых ради того, чтобы потеснить врага на пару сотен метров. И так день за днём, неделя за неделей. Но выход из тупика был близок. Новое, невиданное оружие, демон технологической войны, уже ковалось в британских арсеналах. Имя ему было — танк.

Для того чтобы существование этой боевой машины стало возможным, потребовались четыре технических достижения и одно условие, которое скрепило их между собой. Вот они.

На вопрос о том, кто первый изобрёл гусеницы, историки не знают ответа по сей день. Одни считают, что пальма первенства — у француза д’Эрмана, который в 1713 году представил публике «тележку нового типа», ездившую на катковой цепи из брёвен. Другие указывают на британца Эджворта, который полвека спустя первым замкнул между собой цепями колёса повозки. Хотя он на свою выдумку патента не оформлял. Кем бы ни был этот загадочный пионер гусеничного движителя, его дело не умерло, и новый принцип устройства ходовой части не канул в забвение.

С начала XIX века десятки инженеров независимо друг от друга создавали свои варианты гусениц и улучшали их конструкцию. Задолго до танков гусеницы покоряли мир, добравшись до самой Антарктиды вместе с учёным Робертом Скоттом.

В армиях Первой мировой войны гусеничной техники было немало. Помимо машин, воплощённых в металле, существовали бумажные проекты — некоторые на грани сумасшествия. К примеру, русская армия рассматривала проект оснащения гусеничным движителем тяжёлого бомбардировщика «Илья Муромец». Предположительно, чтобы он мог взлететь с любой поверхности.

Гусеницы будто бы раскрыли потенциал, который тысячи лет был скрыт в обыкновенных колёсах, придав им невиданную проходимость. Но никогда они бы не стали столь востребованными, если бы не появление теплового двигателя.

Мотор тоже не появился «вдруг», а развивался на протяжении веков, причём в нескольких направлениях. Первые паровые турбины, например, были известны ещё в древности и в эпоху Средневековья. В XVIII веке шотландец Дж. Уатт запатентовал паровую машину. Мощность её была скромной, всего 10 лошадиных сил. Но её хватило, чтобы перевернуть мир.

Инженеры пробовали оснастить паровыми двигателями не только паровозы, но и безрельсовые машины, в том числе военные. Во второй половине XIX века снабжению армий помогали паровые тягачи. Но их изъяны год от года становились всё очевиднее: прожорливая топка и огромный котёл делали технику громоздкой. И тут на помощь пришла новинка — двигатель внутреннего сгорания. Дитя множества талантливых изобретателей, он больше века доводился ими до совершенства.

Параллельно c этим химики искали идеальное топливо для новомодного мотора. Горючим могли бы стать спирт или скипидар, но развитие нефтепереработки вытеснило их. И хотя русский учёный Д. И. Менделеев ворчал про езду на бензине: «Можно топить и ассигнациями!» — бензин победил. В 1885 году германские инженеры Г. Даймлер и В. Майбах создали бензиновый карбюраторный двигатель. Семь лет спустя немец Р. Дизель увековечил своё имя в двигателе собственной конструкции. Эпоха пара покатилась к закату, а у будущего танка появилось «сердце». Его нужно было укрыть от вражеских пуль и снарядов.

Успехи машиностроения в XIX веке ускорили развитие металлургии. Появилась броневая сталь, прижившаяся вначале на флоте и в фортификационном деле. В 1856 году русский механик В. С. Пятов построил первый в истории прокатный стан для бронелистов, а уже год спустя бельгийский военный инженер А. Бриальмон предложил оснастить крепость Антверпен бронебашенными артиллерийскими установками. Впоследствии подобные башни появились в крепостных сооружениях разных стран.

Локальные войны второй половины XIX века показали, что оборону нужно постоянно и неуклонно совершенствовать, иначе хорошо вооружённый противник быстро её прорвёт. Бетонные и бронированные огневые точки стали обыденностью. В 1885–1887 годах инженеры Г. Грюзон и М. Шуман создали передвижную огневую точку — бронекаретку 5,3 cm L/24 Fahrpanzer. Военные, увидев её, запротестовали: «Всё, что движется, — это не фортификация!» Бронекаретка кажется предком танка, но это неверно хотя бы потому, что она не была самоходной.

Три элемента, о которых рассказано выше, не сложились бы в полноценный танк, если бы не успехи конструкторов-оружейников.

Высококачественная сталь, которую в позапрошлом веке стали выпускать в огромных количествах, открыла оружейникам невиданные горизонты возможностей. Нарезной ствол, противооткатные устройства, зарядка с казённой части — каждая инновация делала пушки всё совершенней. А в 1893 году на весь Старый свет прогремел стрёкот первых пулемётов Максима. Армейские консерваторы вначале отнеслись к этому изобретению холодно: им не нравилось, как пулемёт транжирит патроны, и то, что он уязвим для артиллерии. Но 600 выстрелов в минуту оказались чересчур серьёзным аргументом в пользу нового оружия. Все ведущие государства стали закупать и производить пулемёты.

Чуть позже, когда пулемётными и даже пушечными стволами ощетинились первые броневики, военные умы великих держав вновь не проявили к ним интереса. А предложи кто-нибудь на рубеже XIX и XX веков проект танка, его подняли бы на смех.

Для того чтобы четыре совершенно материальных технических достижения соединились и породили танк, нужен был повод, толчок для конструкторской мысли. К сожалению, скоро нашёлся и он.

Окопная война — вот что породило танк. Армии настолько укрепили свою оборону, что один-два пулемёта могли остановить атаку целого полка. «Один батальон за другим атаковали только для того, чтобы лишний раз подтвердить, что фронтальная атака одной живой силой против проволоки и пулемётов ведёт только к потерям... и нескольким медалям за храбрость, для уцелевших», — писал современник. В 1916 году десять британских пулемётов «Виккерс» всего за один бой выпустили около миллиона патронов.

А что творилось на узкой нейтральной полосе между траншеями враждующих сторон! Вздыбленная, исковерканная земля, многометровые воронки — затопленные и сухие, перекрывающие друг друга. Всё это называлось «лунным ландшафтом», и даже пехотинец с трудом мог идти по такой местности. Прибавьте к этому бесконечные ряды колючей проволоки, рвы, мины… В этих обстоятельствах танк не мог не появиться.

Как это часто бывает, дебют нового оружия первыми предсказали и описали не военные теоретики, а писатели-фантасты. Самое яркое пророчество о танке сделал англичанин Герберт Уэллс в 1903 году.

Источники и литература: