Новогодние праздники — это время, когда можно собраться и вспомнить события уходящего года. Но для тех, кто на фронте, оно проходит совсем по-другому. Подумав об этом, мы решили, что «Новогоднее наступление 2019» года должно рассказать о фронтовых традициях и событиях прошлого и о том, как солдаты отмечают Рождество и Новый год.

Наша команда исторических консультантов постаралась подыскать фронтовые истории о новогодних праздниках со всего мира. Какие-то из них вы могли слышать, а некоторые — нет. Вот полная информация о событиях, которые вдохновили нас на игровое событие «Новогоднее наступление» в этом году:

• «Новый год встретили как подобает»
• Рождество под вершинами Вогез
• Рождественский футбол
• «Я таких пирожков никогда не ел»
• Рождество на 20-метровой глубине

Анатолий Фёдорович Зарва вспоминает встречу нового 1944 года. Войска 1 гв. Краснознамённой танковой армии посетили её командующий генерал Катуков и член Военного Совета армии генерал Попель. Они поздравили весь личный состав и вручили боевые награды отличившимся в тяжёлых боях. Войска 20-й гвардейской механизированной бригады, в которой служил рассказчик, находились в обороне. В сравнительно спокойной обстановке выпала возможность отметить наступление нового 1944 года. Праздник встретили как подобает. Тыл фронта преподнёс сюрприз: солдатское меню было значительно расширено. В честь праздника каждому вручили плитку шоколада, по несколько яблок и по стакану молока. Молоко — мечта солдата, за все военные годы танкисты его почти не видели.

Рано утром 1 января, пока немцы ещё не совсем проснулись, почти весь танковый батальон был построен. Командир 20-й мехбригады поздравил всех с Новым годом.

А несколько позже через радиоусилители бойцов поздравили и немцы, занимавшие оборону на участке напротив сил РККА: исполнили песню «Катюша», которую они полюбили ещё с самого начала войны.

Немецкий офицер Рихард Ширман вспоминает, как в 1915 году около Бернарштейне, одной из вершин Вогез (горного массива на северо-востоке Франции), стояли немецкие и французские части. В течение года здесь шли жестокие бои, из-за которых линия «ничейной земли», превратилась в «разруху с разбросанными деревьями, землёй, вспаханной артиллерийским огнём, пустошами и вырванными корнями деревьев».

Однако в рождественскую ночь бой прекратился. «Когда рождественские колокола зазвучали в сёлах Вогез в тылу, что-то фантастически антивоенное произошло с немецкими и французскими войсками», — вспоминал Ширман. Солдаты стихийно прекратили боевые действия и устроили импровизированные «хостелы»: они ходили друг к другу через заброшенные тоннели траншей и обменивали свои местные продукты на вестфальский чёрный хлеб, печенье и ветчину. «Это радовало их так сильно, что они остались хорошими друзьями даже после того, как Рождество закончилось», — вспоминал офицер.

Случившееся подтолкнуло Ширмана после войны к идее создания «хостелов» — недорогих гостиниц для молодёжи, где люди из разных стран могли бы останавливаться на ночлег и общаться.

К утру Рождества «ничейное поле» между окопами заполнилось братающимися солдатами, которые делились пайками и подарками и вместе распевали песни. Некоторые были заняты погребением — в отличие от предыдущих процессов, на сей раз погибшие на поле битвы были похоронены в нормальных, «человеческих» условиях. А вскоре начался футбольный матч с изготовленными на скорую руку мячами.

Расслабленные таким взаимопониманием и отсутствием какого-либо страха англичане из своих окопов вытащили футбольный мяч и начали хаотично играть в него. А вскоре немцы получили приглашение сыграть команда на команду. Ответа долго ждать не пришлось. Обе стороны оперативно сформировали команды и обговорили правила игры.

Футболисты старались следовать правилам игры в футбол того времени, а в качестве ворот служили два валуна. Матч закончился победой «Фрицев» над «Томми» со счётом 3:2.

Тимофей Кутыгин вспоминает, как он новый 1944 год встречал. У них один парень с Кавказа был, Константин Константинович Аргутин, пожилой такой, лет за 50, который рассказывал, мол, поработал во всех ресторанах Пятигорска и Нальчика. Командир, говорит, я вас прошу, дайте задание старшине, пусть найдёт немного муки, а я, мол, под Новый год хочу сделать пирожки. Солдатам тогда рыбу давали — ставриду, а ещё гороховую кашу, так Аргутин из этого начинку сделал, замесил тесто. Потом в блиндаже сделал печку и стал там под Новый год делать пирожки. К бойцам в землянку все забегают. Как же — запах идёт, о доме напоминает.

Уже скоро 12 часов, всё готово, вдруг радист кричит: «К бою!» Все к орудиям бегут, тут за секунды всё решается! А комбат внезапно: «Дорогие товарищи, поздравляю вас с наступающим новым 1944 годом! Желаю счастья, всем живыми вернуться домой, война уже скоро кончится! Приготовиться к салюту! Три снаряда, по немецко-фашистским захватчикам — беглый огонь!»

Батарея отстрелялась, расчёт вернулся в окопы. Все туда торопятся, где пирожки. Только чай разлили, Кутыгин, как парторг, маленькую речь произнёс, и тут немцы как дали по их батарее! Наверное, тоже «поздравили», значит. Немцы по площадям бьют, на пирожки сыпется грязь. Тут кто-то нашёл плащ-палатку, накрыл пирожки. Обстрел закончился, попили, поели — такие пирожки были! Даже в дивизионной газете была заметка, как эта батарея Новый год встречала. Кутыгин позже всегда говорил, что таких пирожков никогда не ел.

Командир подлодки U-123 капитан-лейтенант Райнхард Хардеген, вахтенный журнал:

«Рождество на подлодке в Бискайском заливе. Ёлки были поставлены во всех отсеках, украшены экипажем электрическими гирляндами. Настоящие ёлки были заменены искусственными. После праздничной церемонии и обеда команде были розданы письма из дома и подарки. Затем празднование продолжилось уже в отсеках, откуда были слышны рождественские песни».

Однако, если разбавить эти сухие строки воспоминаниями очевидцев, изложенными в книге Майкла Гэннона, можно будет узнать много интересных подробностей об этом необычном празднике как элементе быта немецких подводников. Согласно рассказам участников события, всё происходило следующим образом.

Командир U-123 надеялся, что ему и команде удастся встретить Рождество на базе, но, получив приказ готовиться к выходу в море, сумел обеспечить празднование и на борту лодки. Им был разработан хитроумный план, чтобы поддержать дух команды, которая была огорчена предновогодним выходом в поход. Выждав сутки после выхода из базы, в полдень 24 декабря командир объявил срочное погружение, а когда лодка достигла 20-метровой глубины, обратился к своему экипажу по громкой связи.

Услышав в динамиках «Говорит командир!», подводники напряглись, готовясь услышать что-то важное о боевом задании, но затем тревогу на их лицах сменило изумление. Хардеген сообщил, что экипаж лодки празднует Рождество, и поэтому лодка специально проведёт несколько часов на глубине, чтобы праздник прошёл без помех. Он хочет сделать его настолько радостным, насколько это возможно на подводной лодке. Всем не занятым вахтой членам экипажа было приказано собраться в центральном отсеке.

Когда экипаж собрался, было объявлено, что снабженцы обеспечили лодку рождественскими ёлками для каждого отсека и через несколько минут старшины начнут их раздавать. Самую большую живую ель должны установить на центральном посту, после чего электрики украсят её электрическими гирляндами. Кроме этого, подводники узнали, что штурман выбил на складе вкусные кексы, а кок лодки печёт настоящий торт. На этом приятные сюрпризы не закончились. Командир объявил, что после обеда произойдёт раздача писем из дома и подарков, чем займётся вахтенный офицер Хорст фон Шрётер, временно исполняющий обязанности Кнехта Рупрехта — подручного Св. Николая в немецком фольклоре. «Но помните, — шутливо предупредил командир, — если вы были плохим мальчиком, то он вас накажет!»

Ход командира удался на славу: новость о подарках и само празднование сильно взбодрили экипаж.

• «Победный 1945-й встречали с боевым салютом»
• Британско-немецкое рождественское братание
• «До дому!»
• Рождественское перемирие 1914 года
• «Как встречают Новый год у них дома»

Иван Денисович Шастун вспоминал не один Новый год на фронте, но самым ярким был 1945-й. Предыдущий, 1944-й, прошёл в кровопролитных боях. Встречу 1944-го они не праздновали: после освобождения Черкасс шли тяжёлые бои за Смелу, за Тясмин.

После того как капитулировала Румыния, Шастун со своими бойцами попал в Польшу. В лесу, километрах в десяти от передовой, они заняли небольшой плацдарм на реке Висла. Мороз достигал 30–35 градусов. Чтобы выкопать землянку, приходилось ломами долбить землю. Сделали три наката, поставили печку и начали топить. Собрались друзья. Выпили чая за Новый год и, самое главное, за Победу! Конечно, не забыли и Верховного главнокомандующего товарища Сталина. У всех была одна цель — победа в войне с фашизмом, и была она, по словам Шастуна, тесно связана с именем Сталина. Потом был салют, солдаты вышли на улицу, открыли стрельбу из всех видов стрелкового оружия. Так встретили победный 1945-й.

Вскоре по приказу командующего 1-го Украинского фронта Конева перешли в наступление. Шастун был командиром батареи 373-й стрелковой дивизии. А потом были Эльба и радость Победы — трудно представить, что творилось. И выстрелы, и крики ликования… Но артиллеристам ещё предстояло двигаться на Прагу.

Вечером 24 декабря 1914 года стрелки британской армии начали замечать, что по всей линии фронта у Ипра происходит что-то странное. Вдоль бруствера немецких окопов появилось неисчислимое количество огней, которые давали маленькие немецкие свечки. Немецкие солдаты вдруг начали петь Stille Nacht, Heilige Nacht — «Тихую ночь», немецкий рождественский гимн, написанный в 1818 году священником Йозефом Мором и школьным учителем Францем Грубером. Английские солдаты тихо слушали песню. Когда она закончилась, они запели в ответ. Немцы встретили песню дружными аплодисментами.

На других участках фронта начались братания между солдатами. Немцы и англичане выходили из окопов, обменивались сувенирами и рождественскими угощениями, пели рождественские псалмы и хоронили павших. Правда, рождественское перемирие в основном было только на тех участках фронта, где против немцев стояли британские части. Французы по отношению к немцам были настроены непримиримо. Во многом потому, что война была для них личным делом: бои шли на французской земле, где многочисленные города и деревни превращались в руины.

Реакция на рождественские братания у властей была разная. В английской прессе массово перепечатывали письма солдат родным домой, где рассказывалось об удивительном перемирии. Две крупнейшие британские газеты — Daily Mirror и Daily Sketch — вышли с фотографиями братающихся немецких и британских солдат. Реакция прессы была в основном положительной. В Германии же газеты замалчивали произошедшее, письма с фронта подвергли жесточайшей цензуре, запрещая писать родным о перемирии. Во Франции в основном писали, что братание происходило на британско-немецких участках фронта и не затронуло французские части.

Сотник 1-го Оренбургского казачьего полка Н. А. Вдовкин вспоминал, как во главе конного разъезда следовал к местечку Риманов в Галиции. Впереди — оставленная деревня и высота, занятая неприятелем. После перестрелки казаки подобрались к будке, охраняемой австрийскими солдатами. Сняв часовых, разведчики ворвались в помещение и без единого выстрела взяли в плен до трёх десятков полусонных солдат и офицеров противника, которых доставили в селение и разместили в пустующей хате. Казаки покормили лошадей, и тут неожиданно Вдовкину передали просьбу одного из пленных о разговоре. Вдовкин велел привести его.

Порог избы переступил высокий, плечистый, с хорошей выправкой пленный и попросил… отпустить его домой.

— Домой? — удивился Вдовкин.

— Так. До дому!

— Ты в своём уме?

— В своём, пане офицер, — лопотал он на галицийском наречии. — Та воно ж и блызенько тут.

— Что «блызенько тут»? — спросил сотник.

— Хата моя, а в ей и ридна маты, так стара, та добра. Отпустить, бо завтра ж Риздво.

— Риздво? Это, стало быть, Рождество?

— Так, так! Рождество!.. Ну так як же, пане офицер? — продолжил «подогревать» русского пленный.

— Как тебя зовут?

— Иосифом, — ответил пленный, ломая руки. — Так как звали и Обручника Пресвятой Девы Марии.

— Ступай! — разрешил Вдовкин. — Ступай, но знай, пан Иосиф: если обманешь, подведёшь меня. Да и Дева Мария прогневаться может за обман…

Сотнику Вдовкину не пришлось сожалеть о своём решении. Шестьдесят лет спустя, в эмиграции, он будет вспоминать возвращение фельдфебеля тем же утром в плен и новую встречу уже в Таврии во время Гражданской войны с Иосифом, его женой и дочкой, которые молились о казачьем офицере каждый сочельник.

Немцы начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках и продолжили празднование пением рождественских гимнов. Британцы ответили на это исполнением собственных колядок. Стороны продолжали кричать рождественские поздравления друг другу. Немецкие солдаты кричали на ломаном английском: «A happy Christmas to you, Englishmen!» («Счастливого Рождества вам, англичане!») А в ответ раздавалось: «Same to you, Fritz, but dinna o’er eat yourself wi' they sausages!» («И вам того же, Фрицы, только не объешьтесь колбасой!») Вскоре после этого были походы на нейтральную полосу и встречи, где солдаты обменивались небольшими подарками: продуктами питания и сувенирами — пуговицами и шляпами. Артиллерия в регионе замолчала в тот вечер. Перемирие также позволило забрать тела недавно павших солдат, чтобы похоронить их за своими линиями. Были проведены совместные службы по отпеванию павших. Братание, однако, не было полностью безопасным, и некоторые солдаты были расстреляны противником. Во многих секторах перемирие длилось только рождественскую ночь, тогда как в других продолжалось до Нового года.

Брюс Барнсфатер, служивший в британской армии в то время, писал: «Я бы не пропустил это уникальное и странное Рождество ради чего бы то ни было… Я заметил германского офицера — лейтенанта, я думаю, — и, будучи немного коллекционером, намекнул ему, что облюбовал некоторые из его пуговиц… Я достал свои кусачки для проводов и несколькими ловкими движениями снял пару его пуговиц и положил в карман. Затем я дал ему две своих в обмен… Наконец, я увидел, что один из моих пулемётчиков, который был немного парикмахером-любителем в гражданской жизни, стрижёт неестественно длинные волосы послушного «Боша», который терпеливо стоит на коленях на земле, пока автоматические ножницы стригут его затылок».

Генерал сэр Горацио Смит-Доррен, командир британского II корпуса, был рассержен, когда узнал, что происходит, и издал строгий приказ, запрещающий дружеское общение с противостоящими немецкими войсками.

Новый год — он и на войне Новый год. А какой же праздник без нарядной ёлки, Деда Мороза и Снегурочки? В гильзу от 37-миллиметрового снаряда зенитчики установили карликовую берёзку, нарядили ее обёртками от консервов из праздничного пайка. На верхушку «ёлочки» водрузили конфету в яркой обёртке. На праздничном столе красовались банки с консервированной колбасой, американской тушенкой, кусковой сахар и котелок с чаем. А сказочных персонажей Нового года — Деда Мороза и Снегурочку — слепили из снега. Благо недостатка в нём зимой в Заполярье не ощущается: сугробы выше пояса. Не обошлось и без новогоднего поздравления.

— С наступающим 1944 годом нас поздравил командир дивизиона, — вспоминает Петр Игнатьевич. — Помню, он пожелал нам скорейшей победы, а главное, вернуться всем домой — живыми и здоровыми. Наверное, он очень искренне нам это пожелал, от всего сердца: из моего расчёта никто не погиб. После войны мы все вернулись домой.

А после застолья и поздравлений началось самое интересное: жильцы землянки начали рассказывать, как встречают Новый год у них дома.

— Если бы вы ко мне приехали в гости на Новый год, мы угостили бы вас сладким чак-чаком и шурпой из баранины, — сказал татарин Насып из Казани.

— А если бы вы встречали Новый год у нас в Украине, то моя мама накормила бы вас варениками с вишней, — подхватил разговор украинец Степан.

Где бы и как вы ни проводили праздники, пусть «Новогоднее наступление» пройдёт успешно!